– Произошло, по всей вероятности, следующее, – продолжал он. – Сюда влетел, причем в единственном числе, какой-то малый, направил пушку на мистера Барнабла и его помощника, выгреб все, что было у них в сейфе, и отвалил, наступая по дороге на людей, которые возникали у него на пути. Затем рванул по Пауэлл-стрит, вскочил в какую-то машину и... что бы вам еще хотелось знать?

– Когда это произошло?

– Сразу после двенадцати, мистер Тин, самое позднее – минуты в две первого, – сказал мистер Барнабл. Он приблизился ко мне и стал рядом. Его карие глаза расширились от возбуждения, но следов смятения на круглом смуглом лице не было – от кражи он был застрахован в компании, которую представлял сейчас я.

– Он приказывает нам с Джулиусом лечь на пол за стойкой, опустошает сейф и, пятясь, выходит. Я велю Джулиусу подняться и взглянуть, ушел он или нет, но тут этот человек в меня стреляет. – Плоским пальцем мистер Барнабл указал на дырочку в задней стене под самым потолком. – Больше я Джулиусу вставать не разрешал до тех пор, пока не удостоверился, что грабителя уже нет. Тогда-то я позвонил в полицию и в вашу контору.

– Был ли в магазине к моменту появления грабителя еще кто-нибудь, кроме вас с Джулиусом?

– Нет. Минут, наверное, пятнадцать к нам никто не заходил.

– А смогли бы вы узнать грабителя, если бы увидели его снова, мистер Барнабл?

– Смог ли бы я его узнать? Послушайте, мистер Тин, а смог бы Карпентер узнать Демпси?

Этот контрвопрос, казавшийся совершенно неуместным, должен был, видимо, послужить утвердительным ответом.

– Будьте добры, опишите мне его, мистер Барнабл.

– Лет примерно сорока, крепкий на вид, вашего примерно роста и такой же комплекции.

Рост и вес у меня средний, и комплекция моя скорее средняя, так что в известном смысле и я выглядел похожим на грабителя, и все же, на мой взгляд, ювелир поступил довольно бестактно, начав описание подобным образом.

– Рот у него, кажется, запавший, губ почти не видно, а нос длинный и приплюснутый, на лице шрам. Настоящий бандит!

– Не сможете ли описать шрам, мистер Барнабл?

– Шрам на щеке, ближе к уху, и довольно длинный – от кепки до нижней челюсти.

– На какой щеке, мистер Барнабл?

– На левой, – неуверенно произнес он, взглянув на Джулиуса, своего молодого помощника с резкими чертами лица.

Джулиус кивнул, и ювелир повторил, теперь уже более твердо:

– На левой.

– Как он был одет, мистер Барнабл?

– Синий костюм и кепка – та, что у сержанта. Больше ничего особенного я не заметил.

– А глаза, волосы, мистер Барнабл?

– Не помню.

– Что именно он взял, мистер Барнабл?

– У меня еще не было времени проверить, но все неоправленные камни из сейфа – в основном бриллианты – пропали. Тысяч на пятьдесят, не меньше.

Нехолодно, с иронической улыбкой взглянул на ювелира:

– Вы, конечно, понимаете, мистер Барнабл, что, если нам не удастся вернуть камни, страховая компания потребует доказательств покупки каждой недостающей драгоценности.

От смущения его круглое лицо сморщилось.

– Но уж на двадцать пять тысяч точно, чтоб у меня язык отсох, мистер Тин.

– Взял ли он еще что-нибудь, кроме бриллиантов, мистер Барнабл?

– Камни, а еще в сейфе было немного денег – около двухсот долларов.

– Пожалуйста, составьте немедленно список, мистер Барнабл, и как можно точнее опишите каждый недостающий предмет. Ну, сержант, какие у вас сведения о дальнейших действиях грабителя?

– Э-э... удирая, он столкнулся с миссис Долан. Она вроде бы...

– У миссис Долан открыт здесь кредит, – отозвался ювелир из задней части магазина, куда они с Джулиусом удалились, чтобы исполнить мою просьбу.

Сержант ткнул большим пальцем, в сторону женщины, стоявшей слева от меня.

На вид ей было лет сорок. Веселые карие глаза. Живое румяное лицо. Одежда аккуратная, хотя ни новой, ни модной назвать ее было нельзя, да и вся ее внешность вызвала вдруг в моей памяти эпитет «способная», эпитет, справедливость которого подтвердилась впоследствии бодрящей свежестью латука и сельдерея, выглядывавших из ее хозяйственной сумки.

– Миссис Долан – управляющая одного из многоквартирных домов на Эллис-стрит, – закончил ювелир, а мы с женщиной обменялись улыбками и кивнули друг другу.

– Спасибо, мистер Барнабл. Продолжайте, сержант Фоли.

– Это вам спасибо, мистер Тин. Она, кажется, пришла сюда с очередным взносом за купленные часы и только было ступила на порог, как этот бандит, пятясь, наткнулся на нее и оба полетели кубарем. Мистер Найт, вот он, увидел свалку, вбежал, сбил с головореза кепку, вышиб пушку и бросился за ним вдогонку.

Один из свидетелей заискивающе улыбнулся, поднеся ко рту загорелую руку с зажатыми в ней перчатками. Это был бронзовый от солнца и ветра человек атлетического сложения, высокий, широкоплечий, в просторном твидовом костюме.

– Моя роль была не такой уж героической, как ее тут представляют, – громко возразил он. – Я как раз выходил из своей машины, чтобы взять в «Орфее» – напротив – билеты, вдруг вижу – столкнулись эта леди и какой-то мужчина. Я поспешил сюда, чтобы помочь ей встать, и вот уж не думал не гадал, что этот человек окажется бандитом. Увидев наведенный на меня пистолет, я вынужден был ударить налетчика, и, к счастью, мне удалось выбить оружие, как раз когда он нажимал на спуск. Едва оправившись от неожиданности, я увидел, что этот человек бежит по улице. Я – за ним, но не догнал. Он куда-то скрылся.

– Благодарю вас, мистер Найт. Сержант Фоли, так вы говорите, бандит уехал в машине?

– Благодарю вас, мистер Тин. – Идиотский ответ, не правда ли? – Именно так я и сказал. Мистер Гленн, вот он, все видел.

– Я стоял на углу, – сказал мистер Гленн, полный мужчина, у которого был вид удачливого торговца.

– Простите, мистер Гленн, на каком углу?

– На углу Пауэлл и О'Фаррел. – Он сказал это таким тоном, как будто я и сам мог догадаться. – На северо-восточном углу, если вам нужны точные сведения, почти на красной линии. Бандит вначале шел по улице, а потом сел в двухместную машину, она ехала вдоль Пауэлл-стрит. Я не обратил на него особого внимания, а если и слышал выстрел, то принял его скорей всего за выхлоп мотора. Я бы вообще не заметил этого человека, не будь он с непокрытой головой, и выглядел он именно так, как его описал мистер Барнабл, – шрам, ввалившийся рот и все такое.

– А вы случайно не запомнили марку или номер машины, в которую он сел, мистер Гленн?

– Этого не скажу. Машина была черная, двухместная – вот и все, что я знаю. Выехала она, вероятно, с Маркет-стрит. Вел ее, по-моему, мужчина, вот только не заметил, молодой или старый и что он вообще за человек.

– А какой у бандита был вид, мистер Гленн? Возбужденный? Он оглядывался?

– Да нет, с виду совершенно спокоен, и по сторонам не глядел, как будто никуда не спешил. Подошел к этой двухместной машине, сел в нее и укатил.

– Спасибо, мистер Гленн. Ну а теперь, может, кто-нибудь что-то дополнит или подправит описание преступника, которое дал мистер Барнабл?

– У него были седые волосы, – сказал мистер Гленн, – ...волосы серо-стального цвета.

Миссис Долан и мистер Найт поддакнули, причем первая еще добавила:

– Мне кажется, он старше, чем говорит мистер Барнабл. Пожалуй, ближе к пятидесяти, чем к сорока, а зубы совсем желтые и спереди гнилые.

– Точно. Я теперь тоже вспомнил, – согласился мистер Найт.

– Есть еще что-нибудь, что проливает свет на эту историю, сержант?

– Больше ни малейшего проблеска. Патрульные машины ищут эту черную двухместку, и, наверное, когда выйдут газеты, найдется немало людей, которые все это видели, но вы же сами знаете, что такое свидетель.

Это-то я знал. Одна из самых плачевных черт криминалистики состоит в том, что уйма времени и энергии тратится впустую на расследование информации, поставляемой субъектами, которые из упрямства, глупости либо же по причине необузданной фантазии настаивают на непременной связи всего, что бы им ни доводилось увидеть, с преступлением, которое окажется главным в событиях дня.